1 H Άράχνη[Yuuto/Kazuki, Byo/Kazuki, Jin/Rui, Manabu/OFC; R; angst, dark, AU, OOC] Вт Сен 11, 2012 12:09 am
Arisu-Desu
Название: H Άράχνη
Автор: Alice_Redrose
Фэндом: Screw
Персонажи: Юуто/Казуки, Бё/Казуки, Джин/Руи, Манабу/OFC
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Мистика, Даркфик, AU
Предупреждения: OOC, ОМП, ОЖП
Размер: Миди
Статус: закончен
Описание: АРАХНА — (греческое arachne паук), в греческой мифологии лидийская девушка, искусная рукодельница, дерзнувшая вызвать Афину на состязание в ткачестве и превращенная за это богиней в паука.
Посвящение: Hikari - за то, что несет свет и согревает меня своим теплом.
Публикация:Только с разрешения автора
Примечания автора: Спасибо огромному пауку-крестоносцу, решившему поселиться на моем окне и позволившему на протяжении всего фика наблюдать за собой на расстоянии в двадцать сантиметров; Саре Фимм за прекрасную песню «Orchids», создавшую атмосферу этой истории; BUCK-TICK за столь вдохновенную музыку и Screw просто за факт их существования.
1
Утренние сборы: привычно спокойные, неторопливые, с холодным душем и горячим кофе, сливками и гренками, с размеренной, ничего не значащей беседой. С мимолетными прикосновениями, роняющими дрожь на кожу, обласканную сонным весенним солнцем.
Исаму всегда просыпался первым, подымаясь без звонка будильника, не смотря на то, что лечь он мог под утро, засидевшись за работой. Будил Казуки. Тот любил поваляться в постели подольше, отчего каждодневный ритуал пробуждения превращался в затяжную игру с просьбами «дать ему еще пять минут». Но Юуто знал, как растормошить любовника, заставляя того моментально проснуться. Подобные шалости не надоедали. Даже спустя три года…
Казуки бросил мимолетный взгляд на перекидной календарь, на котором обычный пятничный день был выделен по-особенному. Чашка кофе, наполовину состоявшего из сливок и сахара, приятно согревала ладони, в то время как висков коснулись нежные пальцы, мягко по ним проводя, начиная массировать.
- Перестала болеть? - Тихо спросил мужчина, замирая у Казуки за спиной.
- Да, - коротко кивнул Казу, опуская кружку на стол. Боль, с момента пробуждения раскалывающая голову на части, сейчас заметно поутихла, позволяя наслаждаться утром. Их особенным утром…
Вместо ответа Исаму легко прикоснулся к еще влажной макушке губами, оставляя на светло-русых волосах невесомый поцелуй.
- Звонил Джин, - продолжил он, позволяя пальцам зарыться в короткие пряди на висках. – Спрашивал, все ли в силе. Если ты неважно себя чувствуешь, я позвоню и все отменю.
- Нет, все нормально, - помотал головой Казуки, прикрывая глаза и позволяя губам блаженно улыбнуться, улыбкой подчеркивая рельефно вылепленные скулы. Холодный металлический блеск пирсинга поймал пару солнечных лучей, превращая холод в горячее мерцание.
Пальцы любовника тут же коснулись этой улыбки, вместе с ее обласкивающим теплом стекая на подбородок, срисовывая его контуры, срываясь на шею, а уже с нее, переборами лаская плавные изгибы, - на плечи, опускаясь за ворот домашней футболки.
- Так, не дразни, - улыбка стала шире, в ней читалось озорство, столь свойственное детской натуре Казуки. Легкий на подъем, он быстро возбуждался: во всех смыслах. В голове его моментально рождались образы, которые хотелось тут же воплотить в действительность, используя или свое тело, или чернильницу и тонкое перо художника-мангаки.
Юуто прекрасно знал об этой особенности его характера: три года совместной жизни и четыре – работы в авторском тандеме позволили ему изучить этого человека вдоль и поперек, преобразовывая знания в опасное оружие.
- И не думал, - едва слышно шепнул Исаму, снова склоняясь к любовнику, но уже цепляя губами кончик уха, дыханием убирая с него мешающие волоски.
- Я серьезно, - уже не так уверенно стоял на своем Казу, поддаваясь ласке. С Юуто ему было хорошо. Всегда. Тот знал, как и что он любит, и сейчас откровенно испытывал терпение, которым Казуки от природы был не наделен.
- Ну, так и я… - губы, вычерчивая плавную линию уха, местами прорезанную тонкими гранями пирсинга, добрались до его мочки, позволяя языку соприкоснуться с прохладно-терпким металлом тяжеловесной сережки. Облизал ее, не больно захватив зубами, чтобы со вздохом потянуть на себя, заставляя Казуки покрыться мурашками.
- Так, все! – Казу порывисто поднялся на ноги, едва не опрокинув стул и свой остывший кофе.
Юуто приглушенно рассмеялся, оставляя влажный след от поцелуя на гладкой щеке, позволяя возмущению еще ярче окрасить ее в легкий пурпурный оттенок.
- Вот ты нарвешься когда-нибудь, - не зло пообещал Казуки, сощурив лучистые, словно нарисованные им же самим, художником-мангакой, глаза.
- Ты только обещаешь, - вполне резонно заметил Исаму, отступая к мойке, чтобы с легким перезвоном опустить на ее дно грязную посуду.
- Я свои обещания выполняю! – Казуки решил, что можно и обидеться.
- Не всегда, кои…
- И когда же я…
- Если я отвечу на этот вопрос, мы опоздаем на работу. Огури-сан это не понравится.
- Вот ты всегда найдешь отмазку, - Казуки не умел долго злиться, да и упрямством обладал в минимальном его количестве, предпочитая уступать. Разве что не был уверен в своей правоте на все сто, да и тогда мог с легкостью пойти на попятное, позволяя думать оппоненту так, как ему заблагорассудиться: Казуки был слишком благодушен и уверен в себе, чтобы размениваться на подобные мелочи.
- С тобой даже неинтересно спорить, - заметил на это Юуто, прекрасно зная, что этим препирания и закончатся.
- Зато со мной интересно делать кое-что другое, - лукавые искорки зажглись в уголках карих глаз, но Исаму не успел и рта открыть, как Казуки уже скрылся в коридоре, направляясь в сторону спальни: опаздывать действительно не хотелось.
***
В коридорах издательства было привычно шумно. Казуки нравилась эта суета и нескончаемый поток речи: неразборчивый, так похожий на шепот прибоя. Он выступал прекрасным фоном вечно беспорядочным мыслям художника, позволяя ему сосредоточиться на работе, вчитываясь в привычно-неровные строки сценария, набросанные твердой рукой Юуто. В его черновиках порой было сложно разобраться даже ему самому, но Казуки всегда все понимал, видя даже не слова, а саму суть того, что за ними скрывалось. Всегда яркие, но в то же время мрачные сюжетные линии позволяли светлому и очень положительному по своей натуре Казу окунуться в мир, так разительно отличающийся от его собственного внутреннего мира, добавляя ему новых красок, ощущений, переживаний, эмоций и чувств. Именно это четыре года назад и заставило Казуки поднять глаза и совсем по-другому взглянуть на тогда еще никому не известного сценариста, только что закончившего филологическое отделение местного университета и пришедшего на работу в их издательство. Любовь их не была чем-то феерическим, хотя и обычной ее назвать трудно: слишком необычными были они сами. Художник-мангака и писатель. Две яркие индивидуальности, на первый взгляд, столь разные, но в то же самое время понимающие друг друга как никто другой. Это была любовь с первого слова. Прочитанного Казуки в набросках их будущего совместного творения. Первого в многолетнем плодотворном со-авторстве. Юуто же был влюблен в Юу, мальчика-гения со страниц первой манги Сатоо Казуки. Списанный в большей части с самого художника, этот образ так крепко врос в сердце сценариста, что, встретившись с его создателем, он тут же узнал в нем своего двумерного кумира. Но понадобился еще год, целый год, чтобы эти двое таких близких людей поняли, что не только их герои не могут жить друг без друга, что и им самим сложно дышать, когда воздух рядом с ними не полниться ароматами столь привычного уже парфюма, легкой творческой усталости и сладкого кофе.
Более решительный, Исаму первым сказал это слово. Казуки смог произнести его лишь спустя три месяца, хотя оно давно уже теплилось у него в груди, выливаясь на страницы манги вдохновенными образами. Никогда прежде Казуки не рисовал так хорошо, как в те месяцы, когда его жизнь только началась наполняться Юуто.
Сейчас же, по прошествии тысяча девяносто пяти дней, он был… был просто счастливым человеком, который к своим двадцати семи годам успел многого достичь на выбранном им поприще, найти свое место в обществе и в сердце другого человека.
- Казуки-кун, - за спиной Казуки легко прокашлялись, привлекая внимание художника, слишком глубоко ушедшего в себя.
- Да, Наото? – Казуки вырвался из теплых объятий воспоминаний, поднимая взгляд на ассистентку.
- Вот черновой вариант последнего номера «Ловца», - девушка тут же протянула не очень аккуратно сметанный томик манги, не преминув в очередной раз продемонстрировать тонкое обручальное колечко с красивой гравировкой и парой некрупных бриллиантов редкого золотистого оттенка. Жених начинающей художницы был человеком представительным, но девушка сама не пожелала привлекать к себе особого внимания, щеголяя более дорогим и кричащим украшением. Но похвастаться своим положением перед коллегой, все же, не упускала возможности. Казуки на это лишь снисходительно улыбался, принимая это как каприз двадцатилетней девочки.
- Спасибо, Наото, - Казуки тепло улыбнулся, отчего и девушка не смогла сдержать улыбки, легко краснея.
- Как просмотрите, свистните: сегодня шеф возложил на меня обязанности курьера, - театрально закатила она глаза и торопливо юркнула за тонкую перегородку, отделявшую ее рабочее место от стола Казуки.
Тот лишь усмехнулся, мысленно сочувствуя Наото-чан: Огури-сан питал к девушке особые чувства, что выливалось во всевозможные поручения, исполнять которые, по чести, в ее обязанности не входило.
- Вижу, у кого-то сегодня очень хорошее настроение? – В кабинку заглянул Руи, привычно поправляя тяжелые очки в роговой оправе, надавливающие ему переносицу. Парень даже не удосужился подняться с кресла, выдвинувшись в проход вместе со стулом.
- Может быть, - неопределенно ответил Казуки, опуская светящиеся глаза в стол.
- И по поводу?
- А нужен повод? – Все так же улыбаясь, вопросом на вопрос ответил парень, начиная листать черновой вариант собственной манги, чтобы остановиться на последней странице, где под вычурным готическим шрифтом названия значились два имени: Сатоо Казуки и Мияги Исаму.
- Ну, я привык, что да, - усмехаясь, ответил Руи. – А где Юуто?
- У корректора: вычитывают текст новой главы.
- Вы уже решились убить Хикари?
- Мы все еще думаем об этом, - снова неопределенно прозвучал ответ Казуки. Парень не очень любил эту тему. Она была болезненна для него как для создателя образа главной героини «Ловца лунного света».
- Думаю, это будет оправданный шаг. И очень красивый конец.
- Да знаю я, - проговорил Казуки: грубить он не любил, особенно - близким друзьям. Хоть те порой и лезли в душу, давая советы, в которых Казуки не нуждался. Для этого у него есть Исаму.
- Просто… не затягивайте, а то будет как у меня со «Списком исчезнувших имен».
- О, до такого мы уж точно не докатимся!
- Я могу и обидеться!
- На правду не обижаются.
- Иди ты, Сатоо! – Руи коротко хохотнул, совершенно не злясь на друга. Сам прекрасно знал, что в предпоследнем своем творении малость затянул с сюжетом, превращая изначально детективную историю в психоделическую тягомотину с привкусом яоя.
- Слушай, - Казуки резко обернулся, окликая друга, который уже, было, собрался скрыться в своей кабинке, возвращаясь к прерванной работе. – Ты же сегодня придешь?
- А Джин будет?
- Естественно: это же его клуб…
- Тогда нет, - градус оптимизма в голосе Руи моментально понизился.
- Да ладно вам: уже полгода прошло…
- Семь месяцев и одиннадцать дней, - назидательно поправил парень, вместе со стулом поерзав на месте.
- Тем более…
- Я не хочу его видеть, - сморщил нос, вспоминая причину такого своего отношения к их общему другу.
- Он же уже сотню раз попросил прощения, - заметил Казуки.
- Моя персона не приемлет извинений в количестве меньше тысячи.
- Я так ему и передам, но потом не жалуйся, что твой телефон начнет разрывать от входящих сообщений.
- Только лично, Сатоо!
- Так ты же не хочешь его видеть! – Тут же подколол друга Казуки, глядя на него с хитрецой.
- Убью, - пообещал Руи вполне серьезно и нырнул за перегородку, получив вдогонку многообещающее: «Но на моих похоронах тебе не избежать встречи с ним!».
***
- Как ты уговорил его прийти? – Шепнул на ухо любовнику Юуто, искоса поглядывая на следовавшего за ними Руи. У того было столь кислое выражение лица, что в пору было предложить ему леденец: чтобы хоть как-то подсластить эту всемирную скорбь.
- О, это секрет, - таинственно улыбнулся Казуки, тоже оглядываясь на друга. Тот поймал его взгляд и недобро сощурился, но от комментариев воздержался. Хотя ему и было что сказать.
- Только не говори, что согласился прочесть…
- Я не настолько сильно люблю их с Джином! – С праведным ужасом возразил Казуки.
- Ну, почему же? Там не все так плохо…
- Там еще хуже: я помню ТВОЕ лицо во время прочтения ЭТОГО!
- Это был хорошо завуалированный восторг!
- Издеваешься?!
- Естественно: это было ужасно, - тут же сдался Юуто, передергивая плечами. – Честно, кои, что ты ему пообещал?
- Джина. На блюдечке, с голубой каемочкой, - сказал правду Казуки и первым проскользнул мимо знакомого охранника, который приветливо им улыбнулся, пропуская в клуб без приглашения. А вот на Руи, чуть задержавшегося у ограждения, взглянул как на призрака: секьюрити хоть и не был посвящен в личностные взаимоотношения хозяина и его друга, все же был осведомлен о том, что некоторое время назад этот человек перестал быть желанным гостем в этом месте. Юуто, вовремя оглянувшийся назад, вернулся и, шепнув парню с рацией пару слов, протащил насупившегося Руи за собой внутрь.
- Я вижу, что Джин еще не в курсе, что ты там наобещал Руи? – Два не очень добрых взгляда остановились на Казуки, на что тот пристыженно поджал губы, делая самое невинное из выражений своего лица.
- Я-то тебя прощаю, а вот Руи… - Юуто перевел взгляд на хранящего молчание друга, чьи хищно блестящие глаза говорили сами за себя.
- Я все улажу! – Торопливо бросил Сатоо, невольно пятясь назад, тем самым пропуская мимо себя высокого парня, вошедшего следом за ними. Ноздри, вздрогнув, уловили нежно-терпкий, шоколадно-тягучий аромат: орхидеи. Запнувшись, Казуки растерянно оглянулся, но синь толпы, снующей в беспорядке по залу, уже поглотила того, кого парень и рассмотреть толком не успел. Вздрогнув, он повел плечами и снова вернулся к ожидавшему его любовнику и другу, виновато улыбаясь.
Никто не обратил на эту секундную заминку внимания: все привыкли к гиперчувствительности Казуки и его способности быстро переключать внимание с одного объекта на другой. Такова уж была сущность художника: везде и всюду подмечать самые незначительные детали, выстраивая из них сюжеты будущих картин.
- Идем, будем удивлять Джина, - тяжело вздохнув, проговорил Юуто, цепкой хваткой сжав запястье Руи, который, было видно, только и ждал, когда можно будет смыться.
- Знаете, я не готов к таким сюрпризам, - попытался сопротивляться он. – Вдруг он решит, что я его простил?
- Тогда и будешь думать, что делать дальше! - Не глядя на него, пропел Юуто, начиная подталкивать вперед и Казуки, который растерянно вертел головой, пытаясь снова уловить тот странный, столь необычный аромат. А точнее – поймать его источник, скользнуть по нему взглядом, который говорил художнику намного больше, чем остальные органы чувств. Те лишь подчеркивали красоту или безобразность виденного, но лишь зрение в полной мере открывало ему истинную сущность предмета созерцания.
- Привет, Джин, - тем временем заприметил друга Юуто, протискиваясь к нему сквозь толпу веселящегося народа. – У тебя когда День рождения? Летом? Ну, тогда, у меня для тебя подарок авансом, - и вытолкал яро сопротивляющегося Руи вперед, заставляя его замереть перед опешившим Джином, от изумления даже не сумевшим рта открыть.
- Привет, - резко выдохнул Руи, бросая на Юуто полный ненависти взгляд.
- Ну, привет… - так привычно растягивая гласные, ответил Джин, недоверчиво поглядывая то на Руи, то на замерших у него за спиной друзей.
- Я… это… пошел, - Руи резко развернулся, но был остановленный умоляющим: «Нет, подожди!», - брошенным в порыве уже ставшего привычным отчаяния.
- Пойдем, - Юуто ненавязчиво потянул Казуки за собой, уводя прочь, оставляя Джина и Руи наедине. В центре огромного организма, зовущегося человеческой толпой.
Время убегало вперед, практически не касаясь своим дыханием двух людей, замерших у стойки бара. Говорить было лень, поэтому они привычно обходились взглядами да прикосновениями, незаметными для окружающих. Порой они ощущали на себе заинтересованные взгляды, но не обращали на них внимания, привыкшие замечать лишь чувственные взгляды друг друга.
Руи и Джин до сих пор не подошли, о чем-то очень эмоционально беседуя на противоположном конце зала. Их фигуры лишь изредка возникали в поле зрения Казуки и Юуто, но и этих мгновений хватало, чтобы понять – договориться до чего-то определенного им сегодня вряд ли удастся. Слишком сильной была обида со стороны Руи и слишком много отчаяния – с боку Джина. Один – не хотел слушать, в то время как другой – говорил слишком много. Лишнего и не очень: для Руи это ровным счетом ничего не значило. Он давно научился не слышать Джина. Только вот что-то, может, то, как он отводил взгляд, опасаясь прямо смотреть на собеседника, говорило о том, что дается ему это с огромным трудом.
- Знаешь, надо их спасать, - с нескрываемым разочарованием проговорил Казуки, когда понял, что разговор друзей превращается в лишенное смысла выяснение того, что уже давно было выяснено. – Пойду, выцеплю Руи. Напоить его, что ли? – Вопросительно взглянул на Юуто, на что тот задумчиво кивнул, добавив:
- А потом сунуть в постель к Джину.
- Но прежде не забудь разослать всем нашим родственникам уведомления о нашей скоропостижной кончине: Руи лично убьет и тебя, и меня.
- А тебя-то за что?
- Как за что? – Обиделся Казуки, опуская свой бокал на гладкую чернь стойки. – Думаешь, я так просто буду смотреть, как он тебя убивает?
- Кто знает? Может, я тебе надоел, - криво усмехнулся Юуто, опуская и свой стакан, чтобы незаметным касанием задеть руку Казуки, проводя по широкому запястью кончиками пальцев.
- Может, и надоел, - не стал спорить Сатоо, принимая правила игры.
- Хорошо. Тогда ты не сильно расстроишься, если я тебя ненадолго покину, - усмешка стала еще более коварной и вызывающей, отчего Казуки резко захотелось опровергнуть свои слова, затащив Юуто в ближайший темный угол, и там убедить в несостоятельности данного утверждения.
Заметив это, Исаму лишь довольно, как большая кошка, зажмурился и быстро скользнул в толпу, за секунду без остатка в ней растворившись.
Мужской и женский туалеты имели общую уборную со светлыми раковинами, встроенными в темные тумбочки и с зеркалами до потолка, отражающими кровавый свет, разлитый настенными светильниками.
Юуто как раз открыл кран и подставил ладони под прохладную, стерильно-чистую струю, когда в комнату вошел он. Исаму не сразу обратил на него внимание. Лишь когда, встряхивая руки, поднял глаза и поймал на себе тяжелый темный взгляд, отразившийся от зеркальной поверхности. В свете красных ламп лицо вошедшего выглядело жутковато: худое, резко вылепленное, с сильно выступающими скулами и отливающими рубиновым вином глазами, из тени глазниц и навеса длинной челки глядящими на него, Юуто.
Мужчина замер, ощущая, как неведомая сила стягивает мышцы, лишая их подвижности. Этот взгляд… он словно лишал воли, заставляя каменеть, не в силах шелохнуться, не в силах отвести взгляд, пока на него вот так прямо смотрят эти страшные глаза…
Хлопнула дверь, выпуская в уборную двух девушек. Их шумный смех и мерцающая красота отвлекли внимание мужчины, позволяя Юуто резко выдохнуть, опуская руку на кран, прикрывая поток воды, избивающей дно раковины.
Шумно выдохнув, Исаму шагнул в сторону выхода и дернулся от неожиданности, когда одна из девушек издала пронзительный визг, отскакивая от двери, которой едва успела коснуться.
- Паук! Фу-у, какой огромный! – Скривилась и ее подружка, однако кричать не стала, хоть от двери и отпрянула, не желая прикасаться к и впрямь большому черному созданию, примостившему жирное брюхо на дверной ручке.
Юуто, никогда не отличавшийся боязливостью или брезгливостью, быстро шагнул к двери, одним выверенным движением срывая с ручки паука и тут же отправляя его в раковину, мощным напором смывая отвратительно дрыгающееся тело в бездонный провал слива, краем глаза замечая, как метнулся вперед незнакомец, но тут же был остановлен каким-то внутренним приказом. Во взгляде его читалось столько ненависти, что Юуто стало не по себе. Встряхнув ладонь, на которой еще чувствовалось липкое прикосновение паучьего тела, он отер ее о брюки, оборачиваясь к незнакомцу. Тот ничего не сказал. Еще мгновение смотрел на Юуто, а затем бесшумно скользнул к двери туалета. Волна тепла, идущая от его тела, на короткий миг коснулась Исаму, позволяя ему уловить прохладный, чуть сладковатый аромат. Так пахли орхидеи, распускающие свои лепестки под лучами рассветного солнца.
Казуки рассеянным взглядом скользил по рядам бутылок, примостившись на освободившемся табурете на углу барной стойки. Пальцы привычными движениями чертили на бледном полотне салфетки незримые линии очередного образа, рождаемого воображением художника и стремящегося обрести самостоятельную форму. Сейчас мысли мангаки были заняты одним смутным видением, рожденным из сладкого аромата изящной орхидеи. Послеполуденный зной, опускающийся на ее хрупкую головку, заставлял тяжело дышать, опуская лепестки, истекающие нежностью, к земле. Орхидей было много. Дикие, они удушливым ковром стелились по влажному склону, пробиваясь через тень высокой травы. Было горячо, было очень горячо. Жар соленостью стекал по коже, впитывающей в себя приторное дыхание цветов.
Казуки успел лишь вздрогнуть, открывая глаза, когда его уха коснулось пряное дыхание. Чей-то шепот растекся по коже, путаясь в волосах, касаясь век, заставляя их мягко опуститься.
Тонкий аромат, о котором только что грезилось, вновь смешался с воздухом, заполняя собой легкие.
Казуки пару раз тяжело моргнул, пытаясь справиться с оцепенением, вздохнуть и обернуться, но вместо этого продолжал слушать размеренный, с придыханием, шепот, ласкающий его ухо. Казу не понимал, что ему говорят: мозг укутал странный туман, в котором увязали мысли, и только образы хрупких цветов, истекающих ядовитыми своими соками под палящим солнцем далекого полудня, стоял перед глазами, подернутый миражной дымкой. Где-то гремела музыка, ее пульс пробивался сквозь кожу, волнуя кровь. Та закипала, заставляя тело покрываться капельками пота.
Это не укрылось от обладателя дурманящего шепота. Шеи Казуки коснулись пальцы, снимая с нее соленую росу пота.
Казуки едва дышал, понимая, что сходит с ума. Не в силах открыть глаз, он медленно облизал приоткрытые губы, ощущая прикосновение улыбки к мочке своего уха. То откровенно пылало от жара дыхания, от мягкого перебора слов. Они, такие тягучие, сладкие, доводили до исступления. Еще мгновение, и Казуки поддался, судорожно комкая салфетку, изрисованную воображаемыми орхидеями.
Юуто два раза обошел зал, но Казуки нигде не было видно. Его телефон не отвечал на входящие, а уже при последующей попытке механическим голосом оповестил о том, что «абонент находится вне зоны действия сети».
Юуто встревожился не на шутку. Из головы все не шел странный незнакомец и взгляд, которым он проводил Исаму.
Ощущая на себе его едкий холод, парень прошел к бару, где знакомый бармен наполнял бокалы кислотных цветов коктейлями.
- Казуки не видел? – Опираясь на стойку, громко спросил Юуто, пытаясь перекричать биты заводной мелодии, доносящейся с танцпола.
- Минут пять назад сидел вон там, потом, кажись, вышел, - и бармен кивком указал в сторону неприметной двери, ведущей на задний двор.
Поблагодарив парня, Юуто торопливо пересек зал, отмахнувшись от рванувшего, было, к нему Руи. Тот растерянно замер, глупо открывая и закрывая рот.
Переживать раньше времени не стоило: может, телефон разрядился, а Казуки, вышедший покурить, не заметил этого, и сейчас Юуто застанет его расслабленно затягивающимся в тени выступающего карниза второго этажа.
Но скрипнула дверь, и перед Исаму предстал совершенно пустой двор. Сделав пару шагов вперед, парень растерянно замер посреди пустынной площадки, освещенной подслеповатым фонарем. Ее желтый свет выхватывал острые углы мусорных баков и стену соседнего здания. Между ним и углом бара широкой черной лентой пролегал проулок, по которому по четвергам с трудом протискивался мусорщик, забирая полные контейнеры отходов.
Шумно вздохнув, Юуто попытался отогнать от себя мошкару плохого предчувствия. В груди образовался тяжелый комок, то и дело подкатывающий к горлу. Сердце учащенно забилось, ладони вспотели.
Юуто видел, что Казуки здесь нет, но почему-то не спешил вернуться в стены шумного клуба.
Под ногами едва заметно всколыхнулась тень, отбрасываемая пирамидой возвышающихся по обе стороны от входа ящиков. Вздрогнув, Юуто порывисто оглянулся и тут же поймал кроваво-винный взгляд, принадлежащий так недавно встреченному им незнакомцу. Тот замер на краю каменного выступа, которым заканчивалось небольшое крыльцо, опустив бледные руки в карманы широких брюк. Черный, он сливался с темнотой ночи, такой густой в углах, забитых тенями, что она казалось живой. Дышащей костлявой грудью.
Юуто моргнул, судорожно сглотнув вязкий комок слюны. Ему совершенно не понравилось то, как незнакомец смотрит на него. Пристально, чуть склонив темноволосую голову к груди, отчего глаза, полные алых отблесков пролитой зари, глядели на Юуто исподлобья.
Губы Исаму дрогнули, собираясь задать вопрос, но тут незнакомец сделал шаг вперед. Плавный, словно бы и не касалось его тело залитой фонарным светом земли. Казалось, он не идет, а плывет по темному воздуху.
Юуто не успел опомниться, как бледное лицо с черными провалами глаз оказалось в полуметре от него, и парень с ужасом понял, что радужки их действительно окрашены в цвет запекшей крови.
Вскинув острый подбородок, незнакомец на мгновение прикрыл глаза, бросая на Юуто взгляд из-под тонких, так похожих на паучьи лапы ресниц. Губы его приоткрылись, воздух наполнился ароматом его дыхания. Прохладное, оно коснулось незащищенной кожи над воротом куртки, и в нем явственно читался запах только что распустившихся орхидей.
Юуто невольно впустил его в себя, делая один маленький глоток.
Прикосновение стало неожиданностью, а темнота наполнила зрачки, погружая Юуто в странное, полное ароматов цветов небытие.
Последний раз редактировалось: Arisu-Desu (Вт Сен 11, 2012 7:19 am), всего редактировалось 1 раз(а)